Мои серые клеточки

Я узнал его сразу как только увидел за завтраком в салоне первого класса на пароходе, которым я имел неосторожность воспользоваться что бы совершить небольшое путешествие.

Он скромно сидел за своим столиком и сосредоточенно пытался съесть традиционный английский завтрак состоящий главным образом из сваренного не понятно до какой консистенции яйца, бекона и гренков. Казалось он хотел съесть это яйцо не только не касаясь его руками, но даже не испачкав ложечку. Но больше всего он стремился не испортить форму своих ухоженных усиков. Вместе с ним за столом сидел какой-то долговязый тип в костюме на военный фасон, который одновременно с употреблением пищи пытался читать газету, но в результате не мог сосредоточиться ни на том ни на другом. Другого, возможно, это вывело бы из себя: согласитесь, что падающая в ежу газета иди капающий на ноги чай мало способствует сохранению спокойствия. Но этот человек возможно владел тайным учением дао, вместо того что бы сосредоточиться на чём-то одном из двух он сосредоточился на третьем – слушал что говорят за соседними столиками. Хотя на самом деле, что бы это услышать, не надо было прилагать никаких усилий. Не буду перечислять и описывать других пассажиров, замечу только, что общество собралось самое разнообразное, и, в общем, не заслуживающее внимания. После завтрака прогуливаясь по палубе, я не отставал от этой весьма контрастной парочки, ожидая подходящего момента. Прогуливаясь по палубе джентльмен в костюме на военный фасон не переставал рассеянно оглядываться по сторонам, морщить лоб и делать вид что вспоминает что-то важное. Его поведение не осталось незамеченным для его щеголеватого спутника:

– Что это вы высматриваете, Гастингс? Как будто боитесь что-то пропустить.

– Мне кажется я могу ответить на этот вопрос – вмешался в разговор я. После того как мы представились, тот кого называли Гастингс, спросил имея в виду мою родную страну:

– А это где?

– В Новом Свете – сказал я. Но поскольку на лице Гастингса слало вырисовываться выражение «Ну как же! Знаем!», поспешил добавить: – но это не Канзас.

– Заметьте, Гастингс, и там известно имя Пуаро! – произнося это он расплылся в улыбке, и сощурил свои хитрые глаза от удовольствия.

– Представьте себе – ничуть не смутился я – но вот что примечательно… Пуаро сделал вид что обратился в слух, да и Гастингс перестал вертеть головой по сторонам. Между тем я продолжал:

– Удивительное дело: стоит в каком-нибудь поместье собраться родственникам на какой-нибудь семейный праздник и опрометчиво пригласить туда Пуаро, как наутро оказывается, что кого-то из гостей или хозяев нет в живых. Стоит Пуаро отправиться на какой-нибудь Богом забытый остров, что бы поправить здоровье под южным солнцем, как с кем-нибудь из отдыхающих случается несчастье. Если Пуаро решать отвлечься от городской суеты и пожить в какой-нибудь деревне, где самое тяжёлое преступление за последние сто лет – это драка в какой-нибудь пивной, как и там случается убийство. Казалось бы что может случиться с пассажирами самолёта летящего через Ла-Манш? Но если среди пассажиров по несчастливой случайности оказывается Пуаро – в конечной точке маршрута один из пассажиров окажется мёртвым…

– Можете не продолжать – Пуаро поднял руки в протестующем жесте. – Вы намекает на то, что и на этом пароходе должно произойти убийство?

– Неправда ли анализ всех историй о вас позволяет предположить, что и в этом рейсе случится какое-нибудь страшное преступление? Кто-то будет таинственным образом убит, а вы работая своими серыми клеточками ловко разоблачите преступника.

– Мои серые клеточки меня никогда не подводили. – Пуаро изобразил свою неотразимую улыбку, а Гастингс энергично закивал головой.

– Может быть. Развлекать публику игрой своего ума вы большой мастер, но вот только серые клеточки не слишком убедительно выглядят в суде. Я просматривал судебную хронику и не нашёл ни одного обвинительного вердикта по расследованиям, которые вы так ловко провели. Может быть, скучающая публика и восхищается результатами работы ваших серых клеточек, но на присяжных они не производят нужного впечатления. Если бы те несчастные, кого вы так ловко разоблачали, не испугались бы ваших убийственных логических заключений, а позаботились бы об адвокатах, то суд не только оправдал бы их, но ещё и вас обязал бы принести извинения. Пуаро стоял как громом пораженный. Конечно, никто и никогда не говорил ему таких слов. Гастингс был шокирован не меньше, его лицо прямо излучало агрессию, а кулаки в буквальном смысле чесались. Видимо он воспринял мои слова о Пуаро как личную обиду.

Тут мне показалось уместным вспомнить другого знакомого детектива, тем более что он был прямой противоположностью Пуаро.

– Знаю я одного детектива, лейтенанта полиции, который в отличии от вас не так щепетилен в вопросах этикета, не уделяет столько внимания своей одежде, не тратится на дорогих парикмахеров, портных и докторов. Заметьте – в этом он ваша полная противоположность. У него нет верного оруженосца вроде вашего Гастингса, и на секретаршу ему не хватит денег. Но он ваша противоположность так же и в другом – он не демонстрирует публике остроту своего ума, но даёт суду неопровержимые улики. На этом я ними простился и не стал искушать судьбу, и сошёл с парохода на первой же стоянке.